А у верхней кромки карьера — чуть сероватый, пачкающий руки мел. В нем много крупных панцирей «яйцевидных» морских ежей, а главное — попадаются ростры белемнителл мукроната. Значит, это «страницы» кампана.

Итак, четыре геологических века смотрят на нас со стен карьера. Без малого 20 миллионов лет слагались вскрытые им слои. И все они в основном состоят из крохотных, неразличимых невооруженным глазом обломков скелетиков водорослей-кокколитофор. Но удивительно еще и вот что. В других местах нашей области за это время не раз пески сменялись глинами, глины — кремнистыми илами, илы — известковистыми осадками. А тут постоянно отлагались частички кальцита, ставшие потом мелом.

Почему же эти места обходили стороной, скажем, струи холодных течений? Почему сюда ни разу не доползали пески, не приплывали в сколько-нибудь значительных количествах частички глины от устьев рек, от размываемых морем берегов? Может быть, этот район прикрывали, защищали какие-то острова, мели, заросли морских трав? Но почему здесь не оседал и вулканический пепел? Может быть, его относили в сторону более-менее постоянные ветры? Или он, не достигая дна моря, растворялся?..

Здесь, в карьере завода «Коммунар», мы видим не всю меловую толщу, которая слагает высокий правый берег Волги у Вольска, а только ее половину, примерно 55 метров. Остальные 60 можно найти в другом карьере, расположенном ближе к городу, около завода «Большевик»…

ПОСЛЕДНЕЕ МОРЕ МЕЗОЗОЯ

…Мел в этом карьере белее, чем в предыдущем. Он здесь очень чист, на 98 процентов состоит из кальцита, и только в самых верхних слоях, которые отдают желтизной, к нему примешаны кремневые частицы. И еще — вся эта грандиозная толща сложена из остатков живых существ, оседавших на дно моря в течение всего одного геологического века, маастрихтского, названного так по имени города Маастрихт, стоящего в Нидерландах, недалеко от границы с Бельгией.

Слон пород в карьере, хранящие историю восьми миллионов лет, нельзя сказать, что уж очень переполнены остатками обитателей последнего мелового моря, однако окаменелости тут разнообразны. И, поработав серьезно, здесь можно собрать обширную коллекцию.

В ней обязательно окажутся изящные ростры белемнелл ланцеолята — «ланцетовидных стрелочек», главных «маяков» Маастрихтского моря. Будут и морские ежи: крупные яйцевидные и небольшие, похожие на пупырчатые бублики диадемиды — «подобные диадемам, венцам владык». И конечно, остатки разнообразных аммонитов: нормально закрученных и полуразвернутых дискоскафитов — «дисковидных крючков», и совсем развернутых бакулитов — «палкообразных», раковины которых достигали в длину метра. И вероятно, похожие на небольшие колеса ядра раковин наутилусов, прямых потомков первых головоногих, «догадавшихся» когда-то свернуть спиралью свои громоздкие конические «дома».

В маастрихтских слоях часто встречаются крупные раковины грифей пресинцови, мелких плеченогих, разнообразные трубочки морских червей, одиночные кораллы, остатки морских лилий.

Интересно было бы побывать в карьерах и других цементных заводов. Если ты, капитан, когда-то соберешься это сделать, то сначала посети Вольский краеведческий музей. Экспонаты его геологического отдела собирала в течение нескольких десятков лет Мария Никитична Матесова, посвятившая изучению недр этих мест всю свою жизнь. Как и К.И. Журавлев, она не была профессиональным геологом, но увлеченность, желание познать тайны прошлых эпох, рассказать о них своим землякам дали ей силы самостоятельно постичь основы геологической науки и стать знатоком древнейшей истории своего края. На собранные ею материалы не раз ссылались в своих трудах многие ученые, о ее работах знал академик А.Е. Ферсман. В честь заслуг Марии Никитичны перед отечественной геологией доктор наук Д.П. Найдин одному из описанных им белемнитов дал имя «Гониотевтис матесове Найдин», что значит — «Угловатораковинный Матесовой».

Перу М. Н. Матесовой принадлежит несколько брошюр, с которыми ты тоже можешь познакомиться в музее. Там же ты увидишь схемы, карты, коллекции. Они помогут тебе правильно выбрать маршруты твоих экскурсий, а потом и определить твои находки.

Знакомиться с «меловыми страницами» маастрихтского века можно не только в Вольских карьерах. Эти «документы» видны в оврагах, на склонах гор, в больших и малых каменоломнях — повсюду в Вольском и Хвалынском районах, на юге Базарно-Карабулакского. Есть они и в Заволжье: в основании массива Три Мара, на севере Марксовского района, где их вскрывают небольшие карьеры; в окрестностях Озинок и у станции Чалыкла. На самой границе с Казахстаном стоит Меловая гора, сложенная, как это следует из самого ее названия, пластами мела.

Меловые илы в двенадцатом веке оседали на дне моря почти во всей восточной половине нашей области. Здесь Маастрихтский бассейн был наиболее глубок. Совсем иная обстановка существовала тогда в другой части саратовской земли. Несмотря на то что соленые воды в конце мелового периода стояли так высоко, как никогда до этого, крайний запад области все-таки был сушей. С нее на прибрежные мелководья реки выносили песок и глину. Песок, как ты теперь понимаешь, оседал недалеко от берега, а частички глины плыли на восток и, опускаясь на дно, образовывали илы, ставшие потом мергелями. Их мы сейчас увидим…

У ВАЖНОЙ ГРАНИЦЫ

Саратов. Лысая гора. Нередко ее еще называют Вокзальной или Завокзальной. Нижняя половина этой возвышенности сложена осадками последних меловых морей примерно за 45 миллионов лет. Когда-то на ней было немало обнажений, в которых «летопись» этого времени очень хорошо просматривалась. Сейчас склоны горы основательно застроены, старые карьеры засыпаны или замусорены и «окна», сквозь которые можно было бы «заглянуть внутрь» возвышенности, к сожалению, редки.

Так, «документы» сеноманского века видны, по сути дела, только в одном месте, выше Клинического поселка, слева от дороги, ведущей на Кумысную поляну. Здесь выходит самая верхняя часть желтовато-зеленоватой песчаной толщи, содержащая зубы акул и остатки разнообразных костистых рыб. Тут же виден фосфоритовый слой, а чуть выше — крупный ожелезненный песок, меловые гальки, окатанные обломки раковин иноцерамусов и фосфоритизированных губок — то, что осталось после многочисленных размывов от туронских, коньякскнх и частично сантонских «страниц». Еще выше — небольшой участочек «полосатой серии» сантона.

Еще один клочок этих чередующихся темных и светлых слоев виден в другой части Лысой горы, расположенной за автовокзалам, справа от улицы Дружбы. Это — часть стенки старого, застроенного ныне карьера.

Чуть подальше, в конце Карельской улицы, есть овражек, поднимаясь по которому, можно заметить края огромных глыб зеленоватого от глауконитовых зерен песчаника, смещенных древними оползнями. Это — «обрывки страниц» кампанской летописи, содержащие массу белемнителл, белемнеллокамаксов, пикнодонт, губок-ризопотерионов. Здесь иногда встречаются и кости морских ящеров. Выше можно заметить опоки и кремнистые глины этого же века. Некоторые слои их хранят следы ходов, прорытых когда-то в иле обитателями морского дна.